2.3 Отчуждение собственности

Я могу отчуждать мою собственность, так как она моя лишь постольку, поскольку я вкладываю в нее мою волю, так что я вообще отстраняю от себя свою вещь как бесхозную или передаю ее во владение воле другого, но я могу это сделать лишь постольку, поскольку вещь по своей природе есть нечто внешнее.

Если давность есть отчуждение с непрямо выраженной волей, то истинное отчуждение есть волеизъявление, что я не хочу более рассматривать вещь как (Мою. Все это в целом можно понимать и так, что отчуждение есть истинное вступление во владение вещью. Непосредственное вступление во владение есть первый момент собственности. Собственность приобретается также Посредством потребления, и третий момент есть единство (этих двух моментов — вступление во владение посредством отчуждения.

Неотчуждаемы поэтому те блага или, вернее, те субстанциальные определения — и право на них не уничтожается давностью,— которые составляют собственную мою личность и всеобщую сущность моего самосознания, равно как моя личность вообще, моя всеобщая свобода воли, нравственность, религия.

То, что дух представляет по своему понятию или в себе, он представляет собой и в наличном бытии и для себя (тем самым лицо способно обладать собственностью, обладает нравственностью, религией), эта идея есть сама его понятие (как causa sui, т.е. как свободная причина, он есть нечто такое, cujus natura поп potest concipi nisi existens).

Именно в этом понятии, согласно которому он есть то, что он есть, лишь через себя самого и как бесконечное возвращение в себя из природной непосредственности своего наличного бытия, и заключается возможность противоречия между тем, что он есть лишь в себе, а не также и для себя, и, наоборот, между тем, что он есть для себя, а не в себе (в воле — злое); в этом же заключается возможность отчуждения личности и ее субстанциального бытия — происходит ли это отчуждение бессознательно или с ясно выраженным намерением. Примерами отчуждения личности служат рабство, крепостничество, неспособность обладать собственностью, несвобода собственности и т.д., отчуждение разумности интеллекта, моральности, нравственности, религии происходит в суеверии, в признании за другими авторитета и правомочия определять и предписывать мне, какие поступки мне следует совершить (если кто-либо решительно готов наняться для совершения грабежа, убийства и т. д. или возможного преступления), что мне следует считать долгом совести, религиозной истиной и т.д. Право на такое неотчуждаемое не утрачивается вследствие давности, ибо акт, посредством которого я вступаю во владение моей личностью и субстанциальной сущностью, делаю себя правомочным и вменяемым, моральным, религиозным, изымает эти определения из той внешней сферы, которая только и сообщала им способность быть владением другого. С этим снятием внешности отпадают определения времени и все те основания, которые могут быть заимствованы из моего прежнего согласия или попустительства. Это мое возвращение в себя самого, посредством чего я делаю себя существующим как идея, как правовое и моральное лицо, снимает прежнее отношение и прежнее неправо, которые я и другой нанесли моему понятию и разуму тем, что позволили обращаться и сами обращались с бесконечным существованием самосознания как с чем-то внешним. Это мое возвращение в себя выявляет противоречие, заключающееся в том, что я отдал другим во владение мою правоспособность, нравственность, религиозность,— все то, чем я сам не владел и что, с той поры, как я им владею, по существу существует именно как мое, а не как нечто внешнее.

Отдельные продукты моего особенного, физического и духовного умения, а также возможной деятельности и ограниченное во времени потребление их я могу отчуждать другому, так как они вследствие этого ограничения получают внешнее отношение к моей тотальности и всеобщности. Отчуждением посредством работы всего моего конкретного времени и тотальности моей продукции я сделал бы собственностью другого их субстанциальность, мою всеобщую деятельность и действительность, мою личность.

Это такое же отношение, как то, которое было выше, между субстанцией вещи и ее пользованием, подобно тому, как второе отлично от первой лишь постольку, поскольку оно ограничено, так же и пользование моими силами отлично от них самих, а тем самым и от меня лишь постольку, поскольку пользование количественно ограничено; тотальность проявлений силы есть сама сила, тотальность акциденций — субстанция, Обособлений — всеобщее.

Своеобразие в духовной продукции может благодаря способу своего проявления непосредственно перейти в такую внешнюю сторону вещи, которая может быть, затем произведена и другими; так что с ее приобретением нынешний собственник, помимо того что он этим может присвоить сообщенные мысли или техническое изобретение — возможность, которая часто (в литературных произведениях) составляет единственное определение и ценность приобретения,— становится владельцем общего способа такого выражения себя и многообразного создания таких вещей.

В произведениях искусства форма воплощения мысли во внешнем материале есть в качестве вещи настолько своеобразие произведшего его индивида, что подражание этой форме есть существенно продукт собственного духовного и технического умения. В литературном произведении форма, посредством которой оно есть внешняя вещь, представляет собой, так же как в техническом, изобретении, нечто механическое — в первом случае потому, что мысль дана лишь в ряде разрозненных абстрактных знаков, а не в конкретных образах, во вто­ром потому, что оно вообще имеет механическое содержание и способ создания таких вещей как вещей вообще относится к числу обычного умения. Между крайностями — произведением искусства и ремесленной продукцией — существуют, впрочем, различные переходы, в которых содержится то больше, то меньше от одного или другого.

Так как приобретатель такого продукта обладает полнотой потребления и ценности экземпляра как единичного, то он полный и свободный собственник его как единичного, хотя автор произведения или изобретатель технического устройства и остается собственником общего способа размножения такого рода продуктов и вещей; этот общий способ он непосредственно не отчуждает и может сохранить его как проявление самого себя.

Всеохватывающая тотальность внешней деятельности, жизнь, не есть нечто внешнее по отношению к личности, которая есть эта тотальность и непосредственно такова. Отчуждение жизни или жертвование ею есть скорее противоположное наличному бытию этой личности. Поэтому я вообще не имею права на отчуждение, и лишь нравственная идея, в которой эта непосредственно единичная личность в себе погибла и которая есть ее действительная сила, имеет на это право, так что, подобно тому как жизнь в качестве таковой непосредственна, и смерть есть ее непосредственная негативность и поэтому должна быть встречена извне как естественное явление или произойти на службе идее от чужой руки.

Отдельная личность есть, в самом деле, нечто подчиненное, обязанное посвятить себя нравственному закону. Поэтому, если государство требует жизни индивида, он должен отдать ее, но имеет ли человек право сам лишить себя жизни? Можно, конечно, рассматри­вать самоубийство как храбрость, но как дурную храбрость портных и служанок. Можно также рассматривать его как несчастье, поскольку к этому приводит душевный разлад, но главный вопрос заключается в том, имею ли я на это право. Ответ будет гласить: я, как этот индивид, не являюсь хозяином моей жизни, ибо всеохватывающая тотальность деятельности, жизнь, не есть нечто внешнее по отношению к личности, которая сама есть непосредственно эта тотальность. Если поэтому говорят о праве, которое лицо имеет на свою жизнь, то это противоречие, ибо это означало бы, что лицо имеет право на себя. Но этого права оно не имеет, так как оно не стоит над собой и не может себя судить. Если Геракл сжег себя, если Брут бросился на свой меч, то это поведение героя по отношению к своей личности; однако когда вопрос ста­вится о простом праве убить себя, то в этом должно быть отказано и героям.

Из выше сказанного можно сделать вывод, что собственность, по мысли Гегеля, прежде всего определенное отношение человеческой личности к внешнему миру, к природе, к вещам.

Понятие о собственности Гегеля связано с основами его идеалистического мировоззрения; оно выражает примат духа над материей. Он рассматривает частную собственность, как абсолютное право свободной воли отдельного лица на присвоение вещи. для него частная собственность являлась первым и необходимым звеном в цепи развития объективного духа, в процессе реализации духа во внешнем мире.


ГЛАВА 3. ДОГОВОР

 


Информация о работе «Философия права Гегеля»
Раздел: Философия
Количество знаков с пробелами: 72843
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
55870
3
0

... как идея свободы, как конкретное и высшее право, как правовое образование, как единый организм, как конституционная монархия, как "политическое государство" - являются взаимосвязанными аспектами единой идеи государства. В философии права Гегеля античная мысль о полисном правлении синтезируется с доктриной "господства права"; результатом этого синтеза и является гегелевская концепция правового ...

Скачать
50085
4
0

... праве.-М.: 1987. 7.2.39. Керимов Д.А. Философские проблемы права.-М.: 1972. 7.2.40. Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований.-М.: “Мысль”, 1986. 7.2.41. Керимов Д.А. Основы философии права.-М.: 1992. 7.2.42. Каракетов Ю., Усмоналиев М. Криминология.-Т.: 2001. 7.2.43. Козлов В.А. Проблемы метода и методологии в общей теории права.-Л.: 1989. 7.2.44. Козлов В.А., Суслов ...

Скачать
31293
0
0

... «отрицательного» либерализма, видевшего в свободе раз и навсегда данный неизменный масштаб, применимый к любым обстоятельствам. Но либерализм Чичерина носит и персоналистический характер, что, по мнению многих исследователей, выгодно отличает его и от философии права Гегеля, в системе которого была заметна тенденция к поглощению личности государством. Чичерин же всячески старается поднять роль и ...

Скачать
2290
0
0

... "идея права" в её неокантианском (Р. Штаммлер, Г. Радбрух, Б. А. Кистяковский и др.) или неогегельянском (Ю. Биндер, К. Лоренц и др.) истолковании. В середине 20 в. доминирующую роль в буржуазной Философии права играют течения, основанные на гуссерлианстве, неореализме, экзистенциализме, а также неотомизме. Наряду с апологией капиталистического права и правопорядка в буржуазной Философии права ...

0 комментариев


Наверх